Empy

Спящий

(Sleeper)

***

Он спит, вытянувшись на кровати по диагонали. Теплая летняя ночь, и он спит в одних трусах, больше на нем ничего нет. Простыни сбились и перекрутились вокруг ног, между трусами и простыней - полоска голого тела.

Я толком не понимаю, что делаю. Я стою возле его кровати, и единственное, о чем я еще способен думать, - что мне нравится просто на него смотреть.

Это все вино, которое я выпил вечером, ведь вино рождает страсть. Это приятные сны, которые ему снятся, и временами он что-то тихо бормочет, не просыпаясь. Это то, что мне ужасно хочется до него дотронуться - так хочется, что все внутри переворачивается. И еще что-то незнакомое, что пробудилось во мне. И еще страх - страх зайти слишком далеко.

И вот я забираюсь с ногами на кровать, стараясь не потревожить его сон.

Он такой горячий - я чувствую это даже отсюда. Спутанные темные волосы разметались по подушке. И прежде чем я осознаю, что делаю, мои пальцы оказываются в этой шелковистой на ощупь массе. Он не просыпается, но я, перепуганный, разжимаю кулак. Мои пальцы скользят по его шее - дальше, туда, где начинается спина. Я хочу провести ладонями по всему его телу, проследить все его изгибы, почувствовать, каково оно - и не могу.

Он чуточку подвигается и что-то бормочет; я ладонью улавливаю вибрацию от этих невнятных слов.

Какой же я идиот.

Я стою на коленях на кровати моего спящего партнера по съемкам, моя рука лежит у него на спине, и тело мое демонстративно заявляет о том, что джинсы слишком тесны и в воздухе не хватает кислорода. Нагнувшись ближе, я пытаюсь услышать, что он бормочет. Тишина. Только глубокое и ровное дыхание, широкая спина поднимается и опускается под моей рукой.

Я хочу его. Прямо здесь. Прямо сейчас.

От одной этой мысли у меня встает так, что аж больно.

Откинуть простынь, развести его ноги в стороны, сильной рукой придавить к матрасу и ни о чем не думать, а лишь прижаться лицом к его шее и заставить его стонать.

Я сижу на кровати около него, колени почти касаются его бедра, - дурак дураком - рука застыла в воздухе. Марионетка. Игрушка в руках вожделения.

Он переворачивается на спину.

Ч-черт...

На его левой щеке остался след от подушки, волосы слегка намокли и прилипли к вискам. Губы чуть приоткрыты, и тень бежит от подбородка к шее - как татуировка, двигаясь каждый раз в такт с его дыханием.

И я понимаю, что хочу его просто поцеловать.

И прежде чем я успеваю подумать, именно это я и делаю. Он такой целомудренный, мой поцелуй, но мягкий, теплый, полный обещаний. Мой язык касается его губ, руками я обхватываю его лицо, и пальцы нежно гладят скулы.

Я хочу, чтобы это никогда не кончалось. Остановись, мгновенье! - даже если это мгновенье такого глупого, украденного поцелуя...

Внезапно губы его разъединяются, поцелуй становится глубже, и я чуть не теряю равновесие. Этого не было в сценарии. Но, кажется, он не проснулся - дыхание ровное, сердце бьется нечасто и регулярно, отдаваясь эхом в моих ушах.

Когда я открываю наконец глаза, он смотрит прямо на меня. Я дергаюсь назад, готовый извиняться и лгать что-то в оправдание.

Он лежит, не двигаясь, и хотя в его серо-стальных глазах еще властвует дремота, сердце готово выпрыгнуть у меня из груди. Мы смотрим друг на друга, не отрываясь, и секунды тянутся как часы. Потом его рука оказывается у меня на шее, - совсем как в сцене смерти, которую мы снимали два дня назад, - только наоборот. Он притягивает меня ближе и мы снова целуемся. Я раздвигаю ноги шире, чтобы наши тела соприкасались.

Наконец мы отрываемся друг от друга, чтобы перевести дыхание. Он сонно улыбается мне, потом рука его падает, он закрывает глаза и отворачивается в сторону.

Он дает мне время подумать.

Я встаю с кровати и смотрю на него. Готов ли я зайти так далеко? Готов ли я принять это предложение?

Пожав плечами, я стягиваю джинсы и бросаю их на ближайший стул. На кровати хватит места для двоих. Для двоих - чтобы разделить ее в их страсти или целомудрии.

Крепкое тело рядом со мной - совершенное сочетание впадин и углов, теплая кожа под руками. Он всегда теплый. Он отвечает на мой поцелуй, его губы обхватывают мои, острые зубы покусывают и язык требовательно врывается внутрь. Сильное тело прижимается ко мне, стройные крепкие ноги переплетаются с моими.

Нам не нужны инструкции, мы молча и синхронно снимаем с себя последнюю одежду. Шорох простыней громом звучит в моих ушах и потом сменяется шелковой лаской его голоса, шепчущего мое имя. Только имя - и все. И этого достаточно, чтобы я продолжил.

Наши тела сплетены, я чувствую его дыхание как свое собственное, чувствую его возбуждение, как свое. Его рука опускается вниз и умело гладит меня. Его губы похищают мои, и между поцелуями я задыхаюсь от недостатка воздуха и от движения его требовательной руки на моем члене. Затвердевшие соски касаются моих, и от этих прикосновений огонь разгорается сильнее и его-мои-наши руки беспомощно вцепляются в простыни.

Мы оба близки к концу, и он обнимает меня за шею, пододвигает еще ближе к себе - так близко, как только можно. Вновь поцелуи, одновременно сладкие и опасные; движения становятся быстрее. Жарче. И когда ни он, ни я уже не можем больше держаться, мы кончаем вместе со стоном, похожим на стон от боли, - если бы не удовлетворенный вздох в конце.

Я лежу на спине, уставившись в темный потолок; все тело налилось приятной усталостью - предвестницей сна. Он трогает меня за плечо, поворачивает на бок и устраивается рядом, прижавшись ко мне сзади.

На кровати хватит места для двоих. Для двоих - чтобы разделить ее в их страсти или целомудрии.

Позже я выберу, в чем именно. Все сожаления могут подождать до утра.